Неточные совпадения
Когда она увидала опять эти
спокойные жесты, услыхала этот пронзительный, детский и насмешливый голос, отвращение к нему уничтожило в ней прежнюю жалость, и она только боялась, но во что бы то ни
стало хотела уяснить свое положение.
И чем дальше шло время, тем сильнее
становились оба настроения: тем
спокойнее, совершенно забывая ее, он
становился вне ее присутствия, и тем мучительнее
становились и самые ее страдания и чувство беспомощности пред ними.
Детскость выражения ее лица в соединении с тонкой красотою
стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких,
спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
Но
спокойное и веселое выражение лица Катавасова вдруг поразило его, и ему так
стало жалко своего настроения, которое он, очевидно, нарушал этим разговором, что он, вспомнив свое намерение, остановился.
Она услыхала порывистый звонок Вронского и поспешно утерла эти слезы, и не только утерла слезы, но села к лампе и развернула книгу, притворившись
спокойною. Надо было показать ему, что она недовольна тем, что он не вернулся, как обещал, только недовольна, но никак не показывать ему своего горя и, главное, жалости о себе. Ей можно было жалеть о себе, но не ему о ней. Она не хотела борьбы, упрекала его за то, что он хотел бороться, но невольно сама
становилась в положение борьбы.
И Левин
стал осторожно, как бы ощупывая почву, излагать свой взгляд. Он знал, что Метров написал
статью против общепринятого политико-экономического учения, но до какой степени он мог надеяться на сочувствие в нем к своим новым взглядам, он не знал и не мог догадаться по умному и
спокойному лицу ученого.
Лили
стала купаться, и для Дарьи Александровны сбылись хотя отчасти ее ожидания, хотя не
спокойной, но удобной деревенской жизни.
Когда Левин опять подбежал к Кити, лицо ее уже было не строго, глаза смотрели так же правдиво и ласково, но Левину показалось, что в ласковости ее был особенный, умышленно-спокойный тон. И ему
стало грустно. Поговорив о своей старой гувернантке, о ее странностях, она спросила его о его жизни.
— Мне кажется —
спокойнее стал я. У меня, знаешь ли, такое впечатление осталось, как будто я на лютого зверя охотился, не в себя стрелял, а — в него. И еще: за угол взглянул.
Но Лютов, проглотив еще рюмку водки, вдруг
стал трезвее, заговорил
спокойнее.
Он предпочел бы не делать этого открытия, но, сделав, признал, что — верно: он
стал относиться
спокойнее к жизни и проще, более терпимо к себе.
Самгин ушел, удовлетворенный ее равнодушием к истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток, в котором он плыл,
становился все уже, но —
спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями,
становилась менее трагичной, туземная жизнь текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.
Клим присел на край стола, разглядывая Дронова; в
спокойном тоне, которым он говорил о Рите, Клим слышал нечто подозрительное. Тогда, очень дружески и притворяясь наивным, он
стал подробно расспрашивать о девице, а к Дронову возвратилась его хвастливость, и через минуту Клим почувствовал желание крикнуть ему...
От всего, что он думал, Марина не
стала понятнее, а наиболее непонятным оставалось ее
спокойное отношение к террористическому акту.
С этого момента Самгину
стало казаться, что у всех запасных открытые рты и лица людей, которые задыхаются. От ветра, пыли, бабьего воя, пьяных песен и непрерывной, бессмысленной ругани кружилась голова. Он вошел на паперть церкви; на ступенях торчали какие-то однообразно-спокойные люди и среди них старичок с медалью на шее, тот, который сидел в купе вместе с Климом.
И почти приятно было напомнить себе, что Макаров пьет все больше, хотя
становится как будто
спокойней, а иногда так углубленно задумчив, как будто его внезапно поражала слепота и глухота.
Он
стал относиться к ней более настороженно, недоверчиво вслушивался в ее
спокойные, насмешливые речи, тщательнее взвешивал их и менее сочувственно принимал иронию ее суждений о текущей действительности; сами по себе ее суждения далеко не всегда вызывали его сочувствие, чаще всего они удивляли.
— Да, — сказал Клим, нетерпеливо тряхнув головою, и с досадой подумал о людях, которые полагают, что он должен помнить все глупости, сказанные ими. Настроение его
становилось все хуже; думая о своем, он невнимательно слушал
спокойную, мерную речь Макарова.
Его вывихнутые глаза
стали как будто
спокойнее, не так стремились спрятаться, как раньше. На опухшем лице резко выступил узор красных жилок, — признак нездоровой печени.
Он очень торопился, Дронов, и был мало похож на того человека, каким знал его Самгин. Он, видимо, что-то утратил, что-то приобрел, а в общем — выиграл. Более сытым и
спокойнее стало его плоское, широконосое лицо, не так заметно выдавались скулы, не так раздерганно бегали рыжие глаза, только золотые зубы блестели еще более ярко. Он сбрил усы. Говорил он более торопливо, чем раньше, но не так нагло. Как прежде, он отказался от кофе и попросил белого вина.
Сознание, что союз с нею не может быть прочен, даже несколько огорчило его, вызвало досадное чувство, но эти чувства быстро исчезли, а тяготение к
спокойной, крепкой Таисье не только не исчезло, но как будто
стало сильнее.
— Я вас пугаю, но вот что, друзья мои: потешьте меня каплю, сядьте опять и
станьте все
спокойнее — на одну хоть минуту!
Ему ясно
стало теперь, что всё то страшное зло, которого он был свидетелем в тюрьмах и острогах, и
спокойная самоуверенность тех, которые производили это зло, произошло только оттого, что люди хотели делать невозможное дело: будучи злы, исправлять зло.
— До свидания, птенцы, ухожу со
спокойным сердцем. А ты, бабуся, — вполголоса и важно проговорил он, проходя мимо Агафьи, — надеюсь, не
станешь им врать обычные ваши бабьи глупости про Катерину, пощадишь детский возраст. Иси, Перезвон!
По выходе из гор течение реки Квандагоу
становится тихим и
спокойным. Река блуждает от одного края долины к другому, рано начинает разбиваться на пороги и соединяется с рекой Амагу почти у самого моря.
Я не
стал расспрашивать моего верного спутника, зачем он не повез меня прямо в те места, и в тот же день мы добрались до матушкина хуторка, существования которого я, признаться сказать, и не подозревал до тех пор. При этом хуторке оказался флигелек, очень ветхий, но нежилой и потому чистый; я провел в нем довольно
спокойную ночь.
Чем дальше, тем лес
становился глуше. В этой девственной тайге было что-то такое, что манило в глубину ее и в то же время пугало своей неизвестностью. В
спокойном проявлении сил природы здесь произрастали представители всех лиственных и хвойных пород маньчжурской флоры. Эти молчаливые великаны могли бы многое рассказать из того, чему они были свидетелями за 200 и 300 с лишним лет своей жизни на земле.
Удэгейцы задержали лодку и посоветовались между собой, затем поставили ее поперек воды и тихонько
стали спускать по течению. В тот момент, когда сильная струя воды понесла лодку к скале, они ловким толчком вывели ее в новом направлении. По глазам удэгейцев я увидел, что мы подверглись большой опасности.
Спокойнее всех был Дерсу. Я поделился с ним своими впечатлениями.
А стариков и старух очень мало потому, что здесь очень поздно
становятся ими, здесь здоровая и
спокойная жизнь; она сохраняет свежесть».
Он повиновался молча. Вошел в свою комнату, сел опять за свой письменный стол, у которого сидел такой
спокойный, такой довольный за четверть часа перед тем, взял опять перо… «В такие-то минуты и надобно уметь владеть собою; у меня есть воля, — и все пройдет… пройдет»… А перо, без его ведома, писало среди какой-то
статьи: «перенесет ли? — ужасно, — счастье погибло»…
Устал наконец и Тюфяев на этой фабрике приказов и указов, распоряжений и учреждений и
стал проситься на более
спокойное место.
— Э! Так-то оно так. И наука и все такое… А все-таки, знаете,
стану ложиться в постель, — перекрещусь на всякий случай. Как-то
спокойнее… Что нет там ничего — это верно… Ну, а вдруг оно есть…
Становилось все тише,
спокойнее и как будто печальнее.
Мне нравились его крутой лоб, светлые глаза, то сверкавшие шаловливым весельем, то внезапно тускневшие и заволакивавшиеся непонятным мне и загадочным выражением, его широкоплечая фигура с тонким
станом, в узком старом мундирчике,
спокойная самоуверенность и чувство какого-то особого превосходства, сквозившее во всех его приемах.
На следующий день, сидя на том же месте, мальчик вспомнил о вчерашнем столкновении. В этом воспоминании теперь не было досады. Напротив, ему даже захотелось, чтоб опять пришла эта девочка с таким приятным,
спокойным голосом, какого он никогда еще не слыхал. Знакомые ему дети громко кричали, смеялись, дрались и плакали, но ни один из них не говорил так приятно. Ему
стало жаль, что он обидел незнакомку, которая, вероятно, никогда более не вернется.
Действительно, его походка
стала тише, лицо
спокойнее. Он слышал рядом ее шаги, и понемногу острая душевная боль стихала, уступая место другому чувству. Он не отдавал себе отчета в этом чувстве, но оно было ему знакомо, и он легко подчинялся его благотворному влиянию.
И инструмент зазвенел ровнее. Начавшись высоко, оживленно и ярко, звуки
становились все глубже и мягче. Так звонит набор колокольцев под дугой русской тройки, удаляющейся по пыльной дороге в вечернюю безвестную даль, тихо, ровно, без громких взмахов, все тише и тише, пока последние ноты не замрут в молчании
спокойных полей.
А наши няньки, закачивая детей, спокон веку причитывают и припевают: «Будешь в золоте ходить, генеральский чин носить!» Итак, даже у наших нянек чин генерала считался за предел русского счастья и,
стало быть, был самым популярным национальным идеалом
спокойного, прекрасного блаженства.
Лиза казалась
спокойной; и точно: у ней на душе тише
стало; странная бесчувственность, бесчувственность осужденного нашла на нее.
Лихонин находился в том одновременно расслабленном и приподнятом настроении, которое так знакомо каждому человеку, которому случалось надолго выбиться из сна. Он как будто бы вышел из пределов обыденной человеческой жизни, и эта жизнь
стала для него далекой и безразличной, но в то же время его мысли и чувства приобрели какую-то
спокойную ясность и равнодушную четкость, и в этой хрустальной нирване была скучная и томительная прелесть.
Видно, дорога и произведенный движением
спокойный сон подкрепили меня; мне
стало хорошо и весело, так что я несколько минут с любопытством и удовольствием рассматривал сквозь полог окружающие меня новые предметы.
Таким образом, останавливаясь несколько раз на каждом удобном месте, поднялись мы благополучно на эту исполинскую гору [Впоследствии этот въезд понемногу срывали, и он год от году
становился положе и легче; но только недавно устроили его окончательно, то есть сделали вполне удобным,
спокойным и безопасным.
— А ведь, брат, ежели есть в стране это явление, так
спокойней и отрадней
становится жить! Одна только, господи, помилуй, — продолжал Живин как бы со смехом, — супруга моя не оценила во мне ничего; а еще говорила, что она честность в мужчине предпочитает всему.
Все эти насмешки и глумления доходили, разумеется, и до Вихрова, и он в душе страдал от них, но, по наружности, сохранял совершенно
спокойный вид и, нечего греха таить, бесконечно утешался мыслью, что он, наконец, будет играть в настоящем театре, выйдет из настоящим образом устроенных декораций, и суфлер будет сидеть в будке перед ним, а не сбоку
станет суфлировать из-за декораций.
— Человек решительно тот же зверь! Поверишь ли, что я теперь
спокойнее, счастливее
стал! — говорил Вихров.
— Носи на здоровье! — прибавила она, надевая крест и крестя дочь, — когда-то я тебя каждую ночь так крестила на сон грядущий, молитву читала, а ты за мной причитывала. А теперь ты не та
стала, и не дает тебе господь
спокойного духа. Ах, Наташа, Наташа! Не помогают тебе и молитвы мои материнские! — И старушка заплакала.
Сын остался дома, сердце ее
стало биться
спокойнее, а мысль стояла неподвижно перед фактом и не могла обнять его.
— Никто! — отозвался, точно эхо, чей-то голос. Павел, овладевая собой,
стал говорить проще,
спокойнее, толпа медленно подвигалась к нему, складываясь в темное, тысячеглавое тело. Она смотрела в его лицо сотнями внимательных глаз, всасывала его слова.
Она редко понимала смысл его слов, но чувство
спокойной веры, оживлявшее их,
становилось все более доступно для нее.
Здороваясь с Власовой, он обнимал всю ее руку крепкими пальцами, и после такого рукопожатия на душе
становилось легче,
спокойнее.